Некоторые нюансы взыскания убытков с недобросовестного директора

«Большая часть исков посвящена случаям, когда неправомерные действия директора очевидны. Например, если руководитель перечисляет себе на счет денежные средства компании без каких-либо оснований, либо когда он продает имущество своим родственникам по мизерной цене. Здесь все очевидно с практикой», — рассказывает адвокат, партнер коллегии адвокатов «Делькредере» Анастасия Тараданкина.

Тем не менее, подчеркивает эксперт, все чаще возникают неоднозначные случаи. Так, директор может быть уверен в том, что действует в рамках закона, соблюдая интересы фирмы. Однако возникают определенные обстоятельства, ситуация меняется и его действия расцениваются уже совершенно иначе.

Анастасия Тараданкина выделяет два таких случая. Первый – когда руководитель выполняет свои обязанности, заключает различные сделки, которые собственник бизнеса одобряет. Но потом владелец меняется и начинает пересматривать все сделки, которые были заключены до него. Некоторые из них босс может подвергнуть сомнению. Для некоторых бизнесменов это также расценивается как способ вернуть в купленную компанию еще больше денег.

Второй случай касается банкротства. «Здесь конкурсный управляющий начинает пересматривать и проводить ревизию всех заключенных сделок экс-главой. Этот ценз добросовестности и разумности сильно повышается, потому что главная задача конкурсного управляющего — вернуть денежные средства или активы в конкурсную массу. Поэтому он будет придираться к любым сделкам. Именно поэтому большую часть удовлетворенных исков на большие суммы мы видим в процедуре банкротства», — объясняет специалист.

Право взыскания убытков опирается на несколько норм: пункт 3 статьи 53 ГК РФ, пункт 1 статьи 53.1 ГК РФ, статья 71 закона об АО, статья 44 закона об ООО. При этом все дела, связанные со взысканием убытков, прежде всего ориентируются на Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 №62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», уточняет Анастасия Тараданкина.

Чтобы понимать, как действовать в рамках заявленного иска, необходимо ориентироваться также на процессуальное законодательство, которое накладывает на заявление ряд особенностей. В первую очередь стоит помнить, что такие споры отнесены законодательством к корпоративным.

«Основная особенность корпоративных споров — территориальная подсудность. Если в обычном случае мы идем по месту нахождения ответчика, то здесь мы идем по месту нахождения компании. Кроме того, существуют важные положения, которые касаются особенности обжалования определений, вынесенных в рамках корпоративного спора. Там сокращенный срок: не месяц, а всего 10 дней», — говорит эксперт.

Другая особенность, которая отличает данные иски от обычных споров об убытках — это доказывание. Например, установленные ВАС в Пленуме презумпции. «Если гендиректором совершено какое-то конкретное действие, например, скрываются сведения о сделке, то автоматически такое поведение считается недобросовестным. Это уже не подлежит доказыванию», – отмечает специалист.

Во-вторых, бремя доказывания лежит на гендиректоре. Это человек, который имеет доступ ко всем документам, принимает основные решения и является ключевым лицом в осуществлении тех или иных действий, ставших предметом спора. Поэтому ВАС фактически заставляет руководителя подключаться и проявлять инициативу при рассмотрении дела.

«Если сторона-истец представила суду определенный объем доказательств убытков и недобросовестных неразумных действий, то бремя доказывания фактически переходит на гендиректора. Если он промолчит, будет считаться, что все обстоятельства доказаны и иск будет удовлетворен», — предупреждает Анастасия Тараданкина.

От безнаказанности до жестких рамок: за что ответят топ-менеджеры

Убытки: что было 10 лет назад

10 лет назад директоров к ответственности привлекали крайне редко. В основном за примитивные и грубые нарушения, считает Юлия Михальчук, советник Saveliev, Batanov & Partners Saveliev, Batanov & Partners Федеральный рейтинг. группа Арбитражное судопроизводство (крупные споры — high market) группа Банкротство (включая споры) Профайл компании × . В 2010 году существовали нормы, регулирующие ответственность руководителя организации (ст. 44 закона об ООО и ст. 71 закона об АО), но привлечь к ней было достаточно сложно, считает Станислав Соболев, внешний консультант Михайлов и партнеры Михайлов и партнеры Федеральный рейтинг. группа Семейное и наследственное право × .

По словам Соболева, предмет доказывания по таким делам включал факт причинения убытков организации, их размер, противоправность действий генерального директора, наличие причинной связи между действием (бездействием) руководителя и наступившими неблагоприятными последствиями.

Часто, по словам Михальчук, в иске полностью отказывали, если точный размер убытков буквально до копейки невозможно установить. Так, по делу № А45-3558/2011 акционеры подали в суд на членов совета директоров. По их мнению, топ-менеджеры заключали сделки, невыгодные для компании: сдавали в аренду помещения по цене ниже рыночной, в результате фирма понесла убытки в размере неполученных доходов. Но суд решил, что в таком случае нельзя определить сумму ущерба, поэтому в иске нужно отказать. При взыскании инстанции учитывали, признана ли сделка недействительной в судебном порядке (дело № А13-11860/2007).

Давид Кононов, руководитель практики «Сопровождение процедур банкротства» ЮК Лемчик, Крупский и Партнеры Лемчик, Крупский и Партнеры Федеральный рейтинг. группа Налоговое консультирование и споры (Налоговые споры) группа Арбитражное судопроизводство (средние и малые споры — mid market) группа Налоговое консультирование и споры (Налоговое консультирование) группа Банкротство (включая споры) группа Корпоративное право/Слияния и поглощения группа Трудовое и миграционное право (включая споры) 9 место По количеству юристов 16 место По выручке 20 место По выручке на юриста (более 30 юристов) Профайл компании × .

Существовавшее правовое регулирование не было эффективным, полагает Соболев. Нормы об ответственности руководителя имелись в законодательстве уже долго, но они не обеспечивали защиту интересов кредиторов и собственников бизнеса. Суд требовал доказать комплекс обстоятельств, но заявители сделать это затруднялись. Именно поэтому, считает эксперт, со временем упрощался сам процесс доказывания. Причем началось это с практики.

Курс на ужесточение

Одно из самых известных дел того времени – дело о взыскании убытков с директора Кировского завода. Миноритарии подали иск к гендиректору, считая, что он выводил активы через дочерние компании завода (дело № А56-1486/2010). Президиум ВАС в 2012 году перераспределил бремя доказывания в подобных исках, частично возложив его на директора. После этого, по словам Кононова, произошли изменения в подходах суда к рассмотрению дел, связанных с взысканием убытков с директора, который совершил сделки в ущерб интересам организации (см. «Дело о наказании гендиректора Кировского завода Семененко и особое мнение судьи ВАС Дедова»).

На позицию по взысканию убытков повлияла и реформа Гражданского кодекса, проведенная в 2013 году. Если до этого времени сделки оспаривались на основании ст. 179 ГК («Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств»), то после законодатель расширил «инструменты». Появилась ч. 2 ст. 174 ГК («Последствия нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица»). С этого момента сделки, которые принесли убытки, стало реально обжаловать не только с помощью доказательств аффилированности сторон, но и помощью доказательств явного ущерба, о котором не мог не знать контрагент по сделке.

Судебная практика по вопросу привлечения топ-менеджеров изменилась в сторону ужесточения после издания Высшим арбитражным судом Постановления № 62 от 30 июля 2013 года «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». Оно «сотворило революцию», считает Михальчук. По словам эксперта, суд не просто разъяснил порядок привлечения топ-менеджеров к ответственности за убытки, а дал своего рода инструкцию нижестоящим инстанциям. Впервые ВАС разъяснил такие понятия, как «недобросовестность» и «неразумность». После появления этих презумпций обязанность по их опровержению автоматически легла на плечи топ-менеджеров, отмечает Ксения Амдур, советник уголовно-правовой и общей практики Alliance Legal Consulting Group Alliance Legal Consulting Group Федеральный рейтинг. группа ГЧП/Инфраструктурные проекты группа Разрешение споров в судах общей юрисдикции группа Уголовное право группа Банкротство (включая споры) Профайл компании × . Семь лет назад ВАС сформировал подход, споры вокруг которого не утихают до сих пор. Одно из них – даже если совет директоров или собрание акционеров (участников) общества одобрят сделку, но компания понесет ущерб, всё равно с директора могут взыскать убытки.

И если в начале 2013 года суды крайне редко и неохотно привлекали директоров к ответственности, то после практика стала разворачиваться в обратную сторону. Процент «удовлетворяемости» пошел вверх.

Так, Арбитражный суд Московского округа отменил постановления нижестоящих инстанций, а дело вернул на новое рассмотрение: «Поскольку упущенная выгода представляет собой неполученный доход, следует принимать во внимание, что ее расчет, представленный истцом, как правило, является приблизительным и носит вероятностный характер. Это обстоятельство само по себе не может служить основанием для отказа в иске. Суд наделен возможностями, чтобы самостоятельно установить размер убытков». И только в 2015 году законодатель четко прописал, что суд не может отказать в иске о возмещении убытков только на том основании, что он не установлен с разумной степенью достоверности (п. 5 ст. 393 ГК).

В этот период в ГК появилась и ст. 53.1 («Ответственность лица, уполномоченного выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов юридического лица и лиц, определяющих действия юридического лица»). Согласно норме, руководитель обязан возместить убытки, причиненные по его вине юрлицу. Михальчук считает, что с этого времени регулирование ответственности директоров за причиненные убытки законодательно не поменялось. Но число подобных споров по статистике увеличилось.

Несмотря на большое число отказанных исков, на сегодняшний день взыскивание убытков стало более доступным, чем 10 лет назад. Сложность заключается в том, что истец должен доказать совокупность обстоятельств:

• вину руководителя: его действия были неразумными (или недобросовестными) и повлекли убытки;
• сам факт причинения убытков компании;
• связь между действиями руководителя и убытками.

Игоря Зудмана* взяли в компанию сначала на должность заместителя, а после он занял кресло гендиректора. В это время руководитель решил выписать себе премию и заключил допсоглашение к трудовому договору, по условиям которого за девять месяцев работы ему полагается 600 000 руб. О выплате не знал единственный участник общества. А когда подробности с начислением крупной суммы вскрылись, он обратился в суд. Первая инстанция согласилась, что директор действовал недобросовестно и неразумно, в результате чего компании причинен ущерб, поэтому суд взыскал с ответчика убытки. С этим согласились апелляция и кассация (дело № А12-4349/2018).

А руководитель строительной компании отчуждал квартиры по цене явно заниженной, которая не соответствует рыночной. Три инстанции пришли к выводу, что с топ-менеджера следует взыскать убытки в 19,3 млн руб. (дело № А82-6761/2016).

За последние 10 лет суды так и не смогли нащупать баланс в рассмотрении исков о взыскании убытков с директоров. До сих пор бывает так, что в очевидных случаях суды закрывают глаза на сомнительное поведение директора, а в неочевидных рубят с плеча и взыскивают колоссальные убытки, хотя к причинно-следственной связи есть масса вопросов.

Юлия Михальчук, советник Saveliev, Batanov & Partners Saveliev, Batanov & Partners Федеральный рейтинг. группа Арбитражное судопроизводство (крупные споры — high market) группа Банкротство (включая споры) Профайл компании ×

Хотя сейчас многие юристы критикуют ситуацию со взысканием убытков с директоров, есть и положительные плюсы, отмечает Михальчук. По ее словам, ежедневные новости о том, что с кого-то взыскали миллионы или даже миллиарды стали работать в качестве превентивных мер: директора стали осторожнее и взвешеннее подходить к заключению нестандартных сделок. С тех, кто выходит за обычный предпринимательский риск, могут не только взыскать убытки, но и привлечь их к «субсидиарке». Чтобы определить ответственность лица, суды оценивают степень негативного влияния от его действий. Сама возможность привлечения КДЛ к «субсидиарке» появилась в 2002 году с принятием закона о банкротстве.

Эволюция «субсидиарки»

• 2002 год: принят закон о банкротстве (№ 127-ФЗ);
• 2009 год: новые основания для привлечения к «субсидиарке» (№ 73-ФЗ);
• 2013 год: введена презумпция о «субсидиарке» (№ 134-ФЗ);
• 2016 год: скорректированы процессуальные аспекты привлечения к «субсидиарке» (№ 488-ФЗ);
• 2017 год: срок привлечения к «субсидиарке» увеличен с года до трех лет (№ 266-ФЗ).

Подход к регулированию субсидиарной ответственности для топ-менеджера менялся стремительно, подчеркивает Кононов. До 2009 года лица, виновные в доведении должника до банкротства, могли нести ответственность по его обязательствам при недостатке имущественной массы в силу ст. 10 закона о банкротстве («Ответственность должника и иных лиц в деле о банкротстве», утратила силу).

В 2009 году в закон о банкротстве ввели понятие «контролирующее должника лицо», а также ограничили рассмотрение дел о привлечении к «субсидиарке» рамками дела о банкротстве.

Следующая реформа произошла в 2013 году. В законе о банкротстве установили презумпцию субсидиарной ответственности. Доказывать невиновность с этого момента должны сами топ-менеджеры. В ходе этой же реформы закрепили, что установить вину директора можно промежуточным судебным актом, а вопрос о размере ответственности разрешить на последующих этапах разбирательства. Это, по мнению Кононова, упростило процесс привлечения к «субсидиарке».

Самое комплексное изменение института субсидиарной ответственности, как полагает Кононов, произошло в 2017 году. В законе о банкротстве сформировалась отдельная глава, регламентирующая ответственность контролирующих лиц. После этого Пленум ВС выпустил разъяснения по практике ее применения.

Из анализа изменений видно, что они происходили отнюдь не планомерно, а больше напоминали обновление известной операционной системы – с определенной периодичностью выпускались «патчи», направленные на устранение недостатков, выявленных правоприменительной практикой.

Станислав Соболев, внешний консультант Михайлов и партнеры Михайлов и партнеры Федеральный рейтинг. группа Семейное и наследственное право ×

Подход законодателя начал ужесточаться для защиты интересов кредиторов, пострадавших от недобросовестных топ-менеджеров, считает Кононов. По словам эксперта, судебная практика продолжает следовать по пути усиления прокредиторской направленности, а КДЛ все чаще привлекаются к субсидиарной ответственности. Такую статистику «Федресурс» ведет с 2015 года. Из этих данных видно, что за последние пять лет число привлеченных к ответственности выросло в разы.

По словам Амдур, сейчас топ-менеджер несравнимо чаще, чем 10 лет назад, может стать ответственным. Руководители организаций (благодаря нововведениям в законе и разъяснениям высших судов) прошли путь от фактически полной «безответственности» к весьма жестким рамкам, регламентирующим их деятельность, говорит Амдур.

Соболев называет изменения, которые произошли за последние 10 лет, важными и необходимыми. Но отмечает, что их принятие было немного хаотичным, иногда резким, отнюдь не планомерным. Необходимые параметры института субсидиарной ответственности, по мнению эксперта, приняты. Несмотря на это, новых изменений стоит ждать, полагает Кононов, но не совсем глобальных.